В Роттердаме в полном разгаре — Гергиевский фестиваль. Вот уже 12-й год он собирает не только верных поклонников русского дирижера, но и ведущих музыкантов со всего мира. Тема фестиваля в этом году — мир и любовь против террора власти и денег. В центре программы — опера «Тристан и Изольда» Рихарда Вагнера с видео-сопровождением работы Билла Виолы, а также концерт «Всемирного оркестра за мир» под руководством Валерия Гергиева.
Для Валерия Гергиева этот год стал годом Вагнера. «Лоэнгрин» в Париже, тетралогия «Кольцо Нибелунга» в Нью-Йорке, и вот теперь — долгожданная «Тристан и Изольда» — работа, к которой он готовился, по собственному признанию, более десяти лет. Откровенно говоря, меня, как и большинство зрителей моего «поколения Пепси», Вагнер в программе Гергиевского фестиваля заинтересовал, прежде всего, тем, что исполнялся он в нашумевшей нестандартной постановке с участием знаменитого видео-художника Билла Виолы. Как и любой другой горячий поклонник насыщенных «живых картинок» Виолы, я не могла пропустить его очередного проекта — видео-сопровождения к бессмертной опере Вагнера «Тристан и Изольда» в постановке Питера Селларса (Peter Sellars). До Роттердама оперу в постановке Селларса видели только в Лос-Анджелесе и Париже. Да и в Роттердаме дорогостоящая постановка прошла только три раза в концертном варианте; все билеты были распроданы задолго до начала Гергиевского фестиваля, а для установки гигантского видеопроектора в роттердамском концертном комплексе «Де Дулен» (De Doelen) пришлось даже снести стену в кабинете продюсера. В день нидерландской премьеры Билл Виола дал пресс-конференцию. Почитатели его таланта не поместились в один из главных залов концертного комплекса, некоторые сидели на ступенях и даже лежали на полу, чтобы послушать мастера.
«Нужно, чтобы видео точно совпало с музыкой».
«Мы, люди, занятые в визуальном искусстве, в кино, очень точны в своей работе, — говорит Билл Виола. — Существует стандарт — определенное количество кадров в секунду. Обычно в своей инсталляции я могу с точностью до одной тридцатой доли секунды сказать, какое изображение будет на экране через полчаса. Когда мое видео сопровождает игру оркестра под руководством Валерия Гергиева, я понятия не имею, когда он дойдет до определенного момента в партитуре. Я могу гарантировать лишь одно: если сегодня он дойдет до этого момента в одно время, то на выступлении через два дня — уже совершенно в другое. Это страшно! Ведь мне нужно, чтобы видео точно совпало с музыкой! У меня эта неопределенность вызывает такое чувство, словно я еду в машине, за рулем которой сидит безумец и едет то очень медленно, то разгоняется до космической скорости, приговаривая: "Да, да, мы обязательно проедем твое дерево у дороги, но я не могу сказать когда"».
Совершенно по-разному расставляют акценты в «Тристане» и разные дирижеры. В Лос-Анджелесе филармонический оркестр играл под руководством Эса-Пекки Салонена (Esa-Pekka Salonen). Чтобы добиться гибкости монтажа во времени и заставить картинку совпадать с живой музыкой, Виоле пришлось прибегнуть к новейшим цифровым технологиям. Сложность предприятия заключалась и в том, что в своей работе он, как ни странно, отталкивался не от музыки, а от незамысловатого сюжета «Тристана».
«Когда я начал работать над видео-сопровождением к опере, мне пришлось отложить музыку Вагнера в сторону, — говорит Билл Виола. — Сперва я пробовал сочинить сценарий видео, прослушивая саму оперу, но это было слишком сложно, образы не вязались с музыкой, потому что Вагнер — как Шекспир, прочитав одну строку из которого можно продолжать размышлять над ней всю жизнь, она вмещает в себя вечность. Какого бы размаха видеоряд я не положил на музыку Вагнера, масштаб его музыки возрастает до бесконечности, и ничего соизмеримого ему найти невозможно, будь то целая опера или одна музыкальная фраза. Я запаниковал, и, в конце концов, обратился вместо музыки к либретто. Ведь опера Вагнера основана на легенде, даже не христианской, а языческой легенде, настолько древней, что возраст ее нельзя подсчитать. Во всех культурах присутствует такая древняя история о влюбленных, сила любви которых слишком велика для земной жизни. И как только я открыл либретто, образы появились в моем сознании».
Виола признался, что не считает себя любителем оперы, тем более — классической. Изначально он мечтал создать видео-сопровождение к чему-то новому, например, к произведениям композитора Джона Адамса.
Вагнер как океан.
«Я, в общем-то, ничего из XIX века делать не хотел, — говорит Билл Виола. — Я втянулся в этот проект только в результате долгих дискуссий, творческих встреч. Это забавно, но ведь я так до сих пор и не дал своего официального согласия на участие в проекте. Мы однажды ехали с моей женой и продюсером Кирой Перов с одной из встреч по поводу оперы, работа шла уже шесть месяцев подряд, и Кира спросила: "А мы вообще сказали официально 'да' или 'нет'?" Но было уже поздно рассуждать. С Вагнером — это не в бассейн по пояс зайти, это погружение с головой в глубокий, безбрежный океан. Пространство его огромно, и его не охватить ни одному из нас».
Бассейн и океан, а также костер — основные места и объекты съемок видеоряда Виолы к «Тристану». На гигантском экране над головой Валерия Гергиева — предсказуемая замедленная съемка стихии и обнаженных актеров. Несколько завораживающе-красивых планов не сумели испортить даже поблекшие от света на сцене краски. К своему удивлению, я, во время четырехчасовой оперы, все время закрываю глаза. Нет, меня не тянет в сон. Меня захватывает медитативная музыка, мне хочется плакать от баса Михаила Петренко (Король Марк) и мысленно раскачиваться в такт, заданный Гергиевым. К тому же, время от времени я отвлекаюсь, чтобы прочесть бегущую строку, или наблюдаю за певцами, выныривающими то на балконе, то в рядах партера. Возможно, я уже не достаточно молода и не способна следовать моде на видеоряд ко всему, на зрительскую многофункциональность? Так или иначе, именно благодаря Виоле, которого я с удовольствием посмотрела бы в рамках того же фестиваля в выставочном пространстве, я методом от противного услышала Вагнера и то, как, цитируя того же Виолу, важна недосказанность.
«Если нет непознанного, то нет любви».
«Для меня два основных элемента в человеке — это известное и неизвестное, познанное и непознанное, — говорит Билл Виола. — Если нет этого второго элемента — непознанного, то нет любви. Потому что любовь — это не только притяжение к чему-то родному и близкому по духу, но и осознание присутствия тайны. Секрет любых взаимоотношений, будь то в браке или вообще с любым партнером — это не дать неизвестности, тайне уйти. То же самое и в искусстве. Почему так велик Вагнер и его "Тристан и Изольда"? Потому что мы с самого начала и до последней секунды, когда разрешается сюжетный клубок, чувствуем недосказанность, и эта недосказанность, незавершенность отражает нашу суть, то, кто мы такие — незавершенные существа, которые нужны друг другу, чтобы продолжить себя в новом поколении».
World Orchestra for Peace.
Помимо Роттердамского филармонического и так же под лейтмотивом «мы нужны друг другу», Валерий Гергиев на своем фестивале представляет еще один — необычный оркестр: World Orchestra for Peace («Всемирный оркестр за мир»). Этот оркестр, состоящий из лучших представителей более чем семидесяти лучших оркестров мира, собирается очень редко. Его выступление — это всякий раз — событие, цель которого — послужить примером гармоничного общения людей из самых разных уголков света. После смерти ровно 10 лет назад создателя Оркестра за Мир, знаменитого дирижера Сэра Джорджа Шолти, Оркестр возглавил Валерий Гергиев. «Большинство политиков даже и не знают, что такой Оркестр за Мир существует», — говорит Гергиев. «При этом политики могли бы многое понять, если бы на пять минут задумались о том, как такое может быть, что молодой музыкант из Южной Африки приезжает, и за считанные секунды находит общий язык с корейцем или австралийцем, канадцем или израильтянином. У музыкантов нет времени на дискуссии. Они садятся и играют вместе в одном оркестре». Мы разговариваем в перерыве, после репетиции «Ромео и Джульетты» — еще одной истории о том, как любовь столкнулась с миром власти и престижа. Из уважения к еще нескольким моим коллегам-журналистам разговариваем по-английски.
«Я один из тех людей, которые в состоянии полностью посвятить себя чему-то, целиком! — говорит Валерий Гергиев. — Некоторые будут меня критиковать, за то, что я сегодня, например, дирижирую двенадцать часов подряд. Да, сегодня я на сцене двенадцать часов. Огромная программа с "Оркестром за мир" плюс "Тристан". Нельзя так много? Возможно, что нельзя. Но я обещал посвятить себя этой программе, и выполню свое обещание. Когда мне предложили возглавить "Оркестр за мир", то я был так польщен... Конечно, я не мог им навязывать свою кандидатуру, но они меня выбрали. Мне стало понятно, зачем это было нужно Шолти. Мне стало понятно, что каждое выступление "Оркестра за мир" — это заявление своей позиции. Когда мы выступали в Пекине — это было такое заявление, когда мы выступали на 300-летии Петербурга — тоже».
— А вы лично о чем заявляете своим выступлением?
— Я не хочу очередного Беслана. И не важно где — в Дарфуре, в Израиле, где угодно, вопрос один: зачем убили этих детей? Я только что, пять дней назад был в Беслане. Зачем их убили?
«Но миру грозят не только катастрофы. Коммерческий монстр пожирает мир классической музыки, который должен принадлежать детям » , — говорит Гергиев. В рамках фестиваля — специальная детская программа. Первый опыт прослушивания «Щелкунчика» — основополагающий момент в становлении маленького человека.
Двадцать лет работы в Нидерландах.
Директор Роттердамского филармонического оркестра и Гергиевского фестиваля Ян Раес знает о межкультурном обмене не понаслышке. У него русская жена, и его дети говорят на обоих языках. « Валерий Гергиев начал работать с Роттердамским филармоническим оркестром 20 лет назад, — говорит Ян Раес. — Сначала как приглашенный дирижер, затем на более постоянной основе, а 12 лет назад — как главный дирижер. Также 12 лет назад возник и наш фестиваль. Валерий Гергиев проводит еще несколько фестивалей, например — Фестиваль белых ночей в Петербурге, однако фестиваль в Роттердаме — это единственный фестиваль в мире, который назван по имени Гергиева. Этот фестиваль проводится только в Нидерландах. Идеи программы на каждый год мы обсуждаем вместе. На этот раз я напомнил Гергиеву, что у него юбилей — 20 лет работы в нашей стране, и по этому поводу мы хотели организовать особенный фестиваль. Я спросил, о чем Гергиев мечтает, чего бы ему хотелось. Мы встречались всегда поздно вечером, за обедом, за бокалом вина. И он сказал: «Хотелось бы оперу сделать». Я ему ответил, что это дорогостоящее удовольствие, но что он может выбрать, какую оперу. Прошли недели, месяцы, мы встречались в Петербурге, Нью-Йорке, Париже, спорили, и, наконец, отбросив все остальные варианты, остановились на "Тристане", на фантастической постановке с участием Билла Виолы. Затем, отталкиваясь от «Тристана», мы выбрали тему для фестиваля — Liebesnacht, «Ночь любви». Так мы пришли к отрывкам из "Ромео из Джульетты" и другим произведениям на эту тему. То есть темы предлагаем мы, но многое делает сам Гергиев. Он работает как компьютер, без устали, он очень сильный».
— То есть он никогда не поступает авторитарно?
— С нами — никогда.
«Я специально прилетела из Японии, чтобы увидеть вас!»
В фойе концертного комплекса «Де Дулен» уже с утра толпятся слушатели. Если повезет, здесь можно поговорить с Гергиевым, у которого, несмотря на сумасшедший график, есть минута для каждого. «Я специально прилетела из Японии, чтобы увидеть вас!» — говорит молодая девушка, протягивая диск для автографа. «И в следующем году я опять прилечу!»
Фестиваль продлится до 15 сентября. В программе — произведения тридцати очень разных композиторов — от Роберта Шумана и Густава Малера до Арнольда Шонберга, Антонина Дворжека и Бориса Тищенко — а также кинопоказы, поэтические чтения, творческие встречи со слушателями и мастер-классы.
